— А как вам моя причёска?
— Умереть — не встать!
— Я тоже так думаю.

— У меня такая безупречная репутация, что меня уже давно пора скомпрометировать.

— Бубликов умер!
— Как «умер», я не давала ему такого поручения… Как умер, почему умер, зачем умер?!

— Плохо учились в школе? Я так и знала, что вы — бывший двоечник!
— Оставим в покое моё тёмное прошлое.

— Ничего не скажешь, вы настоящий современный мужчина!
— Какое вы право имеете меня так оскорблять?!

— Куда едем?
— Прямо!

— У меня двое детей: …мальчик… и еще мальчик…..

— Не перебивайте, пожалуйста! Я и сам собьюсь.

— Ходил ко мне один человек… Долго ходил… А потом женился на моей подруге
— Я не собираюсь жениться на вашей подруге.
— Вам это и не удастся. Я ликвидировала всех подруг. Я их уничтожила.

— Я соображаю, о ком вы говорите.
— А кроме вас ещё кто-нибудь соображает?
— Весь коллектив.
— Информация поставлена у нас хорошо!

— Мало того, что вы враль, трус и нахал, — вы ещё и драчун!
— Да, я крепкий орешек!

— Красное. Или белое?
— Или белое. Но можно красное.

— Никому из сотрудников вы бы не позволили себе швырнуть в физиономию букетом. Неужели вы ко мне неравнодушны?
— Ещё одно слово, и я запущу в вас графином!
— Если вы сделаете графином, значит, Вы действительно меня… того-этого…

— Где у вас дверь…?
— Где надо, там и дверь!

— Положите лошадь.
— Мне не тяжело. Я сильный.

— Поставьте лошадь! Что вы! Она же тяжёлая. Что вы в неё вцепились?!
— Я с ней сроднился.

— Зачем вы занимаетесь мною лично? Поручите меня вашему секретарю.

— Ты же умница.
— Когда женщине говорят, что она умница, это означает, что она — круглая дура?

— Что же, выходит, что все меня считают таким уж чудовищем?
— Не надо преувеличивать. Не все… не таким уж чудовищем…

— Просто вы заплакали — и как будто вы нормальная…

— Надо выщипывать, прореживать.
— Чем?
— Ну, хотя бы рейсфедером!
— Рейсфедером? Милый мой, это же больно!
— Ну вы женщина, потЕрпите! Бровь должна быть тоненькая-тоненькая, как ниточка. Удивлённо приподнятая.

— Что отличает деловую женщину от… женщины?
— Что?
— Походка! Ведь вот… как вы ходите!
— Как?!
— Ведь это уму непостижимо! Вся отклячится, в узел вот здесь завяжется, вся скукожится, как старый рваный башмак, и вот — чешет на работу, как будто сваи вколачивает!

— В женщине должна быть загадка! Головка чуть-чуть приподнята, глаза немножко опущены, здесь всё свободно, плечи откинуты назад. Походка свободная от бедра. Раскованная свободная пластика пантеры перед прыжком. Мужчины такую женщину не пропускают!

— Грудь вперёд!
— Грудь? Вы мне льстите, Вера.
— Вам все льстят!

— Мы вас любим… в глубине души… где-то очень глубоко…
— Очень глубоко! Так глубоко, что я этого даже не замечаю!
— Нет, это заметно, должно быть заметно…

— Здравствуйте… Прокопья… Людмиловна…

— Не бейте меня по голове, это моё больное место!
— Это ваше пустое место!

— Вы купили новые сапоги, Вера?
— Да вот ещё не решила, Людмила Прокофьевна. Вам нравится?
— Очень вызывающие. Я бы такие не взяла. А на вашем месте интересовалась бы сапогами не во время работы, а после неё.
— Значит, хорошие сапоги, надо брать.

— Она немолодая, некрасивая, одинокая женщина…
— Она не женщина, она директор.

— Я когда её вижу, у меня прямо ноги подкашиваются.
— А ты не стой, ты сядь!

— Ну и как там у них в Женеве?
— Сложно!

— Надеюсь, ты мой человек?
— Конечно! Правда, до этой минуты я был ничей.

— Она в принципе не знает, что на свете бывают дети. Она уверена, что они появляются на свет взрослыми, согласно штатному расписанию, с должностью и окладом.

— А эта Шура — симпатичная, но, к сожалению, активная. Когда-то её выдвинули на общественную работу и с тех пор никак не могут задвинуть обратно.

— Вот смотрю я на вас, Верочка, и думаю: будь я полегкомысленнее, я бы… ух!!!

— Лично я хожу на службу только потому, что она меня облагораживает.

— Если бы не было статистики, мы бы даже не подозревали о том, как хорошо мы работаем.

— Вы утверждали, что я бесчеловечная!
— Человечная.
— Бессердечная!
— Сердечная.
— Сухая
— Мокрая!!!

— Люди, сдаем по 50 копеек. У Маши Селезневой пополнение семейства!
— Лично я здесь не при чем!

— Вы настоящий современный мужчина.
— Какое право Вы имеете меня так оскорблять?!

— Неужели вы все считаете меня чудовищем?!
— Ну, не все… и не таким уж чудовищем…

-Людмила Прокофьевна, где вы набрались этой пошлости? Вы же виляете бёдрами, как непристойная женщина!

-Мы упали … с лошади… у нас производственная травма…

-Это не лошадь. Это мамонт. Давайте уже приедем!

-А идите вы в… бухгалтерию!!!

-Ирония — маска для беззащитных.

-Именно обувь делает женщину Женщиной.

-Цирка мне вполне хватает в жизни.

-Как же за ней ухаживать, если она рычит?!

-Дороже вас у меня вот уже несколько дней никого нет.

Нет на свете печальней измены, чем измена себе самому.

— А ягоды Вас не интересуют?
— Только в виде варенья.
— А как вы относитесь к стихам… в виде поэзии?

А это наш директор, Людмила Прокопьевна Калугина. Мы называем ее «наша мымра». Конечно, за глаза.

Вы же женщина, а не солдафон. Пикантнее, пикантнее! И игривая улыбка! Вообще, пусть мужчины думают, что у вас всё в порядке. Дышите. Элегантнее пластику! И не надо брыкаться. Вы же не иноходец, а женщина.

Это Верочка. Она любопытна, как все женщины, и женственна, как все секретарши.

В ранней молодости вы были значительно талантливей, чем сейчас. Только никак не предполагала, что вы творили под псевдонимом Пастернака.